Сказка о потерянном времени

Однажды в далёком краю, в незапамятном веке, под канувшим солнцем

Великодушный социум принял в стенах своих трёх заплутавших питомцев

Одно чадо было там, двое взрослых, осознавших рано материнство с отцовством

Отец семейства трудился, сын рос, но прижиться не смог, словно был второсортным

Среди новой среды, история стара как Мир, вскоре сорван с цепи

Он умудрился всю горечь обид тех за собой пронести и в свою взрослую жизнь

Монстры во снах, робость внутри, неосознанный страх, чувство вины

За неспособность принять себя со стороны, ведь так просто страдать, но так сложно любить

Посреди ровных растений, а не укрыть искорёженный стебель

Гложут сомнения в способности быть, и сценическое амплуа — неврастеник

Овации, деньги, субстанции, любовь нации, но из-под панциря тени

Пацан с низкой самооценкой, звездой став, отчаяние под глянцем поселит

И сколько бы ни платили, ни рукоплескали, грубо льстили, распутно ласкали

Как бы ни был пик сатурналий, богат на признанья в любви, от созданий под xanny

Это капкан с позолотой, Казановою став, Квазимодо остался собой

Зря постанова: от себя не спрятаться за подставного — самосаботаж

Самородок выдохся — пошли самоповторы (повторы)

Самосуд, самострел, самый сок — самозванца синдром

Куда канула самоирония? В снах Иеронимус, Франциско де Гойя

Всё от боли под маскою самодовольства с гримасою самоконтроля

Пришло время боль ту вычерпать

То, что на дне — выкорчевать

Швы зашивать, лечить, врачевать

Пора с самобичеванием заканчивать

Это уже не смешно, сколько ещё лет он будет так делать вид, что

Жертва, и всё дело в испорченном прошлом, но точно ли мозг не подделал вещдок?

Уже в пору отцом ему самому становиться, хочется в песочницы угол от лиц их

Напуганно забиться, дух инфантилизма, от Питера Пэна и до Маленького Принца

И неизвестно, печально закончилось всё или нет, но совет на прощанье

Раз у истории нет окончания, естественно, все совпадения случайны